Алексей Чадаев Наблюдения, замечания и предложения
Это проявилось на его встрече с восточным диктатором
Сегодня состоялась анонсированная нами встреча Путина с корейским лидером. Основной темой переговоров стали предлагаемые российской стороной экономические проекты — в частности, восстановление транскорейской магистрали и присоединение её к Транссибу. Экономика стала основной темой дня, в то время как политическое содержание встречи оказалось задвинуто на второй план.
А оно, тем временем, преподносит самые интересные сюрпризы. И главный — и самый парадоксальный — состоит в том, что российский президент оказался во внешней политике более последовательным западником, чем западные лидеры. Дело в том, что, ополчившись на «ось зла», они никогда не утруждали себя вопросом о причинах недоговороспособности диктаторов и их постоянном стремлении к конфронтации с мировыми державами. А причины эти, между тем, лежат на поверхности — нищее население и отсталая закрытая экономика создают условия, когда стабильность жёсткого режима жизненно зависит от наличия внешнего врага. И альтернатива в любой такой стране одна — либо предельно жёсткая военизированная диктатура, либо хаос и резня, как в Афганистане — что до, что после прихода американцев.
В то время как развитие экономики этих стран, сейчас немыслимое без широкого внешнеэкономического сотрудничества, становится затруднительным из-за того, что Запад обуславливает это сотрудничество высокомерными и неприемлемыми требованиями. Это такое современное издание «комплекса белого человека», которое позволяет терпеть самых разных сукиных сынов — лишь бы своих в доску, но при этом непременно увязывает любую нормализацию отношений с «не своими» с обязательной сменой политического режима. Итогом становится только рост антизападных настроений и общей напряжённости.
Путин же, в отличие от партнёров по антитеррористической коалиции, очень хорошо понимает, что если страна вовлечена в экономическое сотрудничество с другими, отчего зависит народное благосостояние, такой ей гораздо труднее принимать позу изгоя. И сколь угодно жёсткие авторитарные режимы, плевать хотевшие на какие угодно права человека, оказавшись в такой ситуации, вынуждены либерализоваться и в экономическом, и в политическом плане.
В этом контексте весьма характерны и сообщения по поводу российско-иракского контракта, и проект транскорейской магистрали. И такой подход к выстраиванию отношений с «изгоями», судя по всему, находит понимание и в западных элитах. Об этом свидетельствует заявление министра иностранных дел Великобритании Джека Стро, озвучившего западные условия компромисса с Ираком, значительно более мягкие, чем можно было ожидать. Когда-то в «ось зла», не мудрствуя лукаво, записали все те страны, в чьей официальной идеологии содержится антиамериканизм, посчитав их по головам. Сейчас, когда постепенно становится ясным, что внешняя лояльность или нелояльность Западу не является объективным показателем террористической угрозы, приходится по-иному смотреть на тех, кого впопыхах объявили врагом рода человеческого.
Однако путинская идея транскорейской магистрали несёт в себе не только внешнеполитический смысл. Другой аспект — внутренний экономполитический для Приморья. При живом Дарькине, который пришёл на деньги от порта, проталкивать идею магистрали — значит жёстко ставить интерес общероссийский выше интереса краевой мафии. Путин буквально сказал — если вы, Приморье, не сделаете магистраль, то мы договоримся с китайцами и пустим корейский транзит через КВЖД. Нам — быстрее, а вам тогда вообще нечего ловить. В сущности, это те же идеи, что стоят за общением с Ким Чен Иром. Дарькинский порт отделяет Приморье от всей страны, магистраль — сближает. Вписанный в общероссийскую экономику Дальний Восток уже не будет таким коррумпированным, как было при Наздратенко, — хочет того его преемник или нет.
