В России необходимо ввести институт цензуры. Для того, чтобы сохранить свободные СМИ
Первые уроки московского теракта состоят в том, что его организаторы с самого начала детально продумывали свою медиа-стратегию. Они сделали всё возможное, чтобы насытить эфир максимумом «информационных поводов» о себе: выдвигали и отменяли различные требования, заставляли родственников заложников проводить митинги с плакатами, приглашали на переговоры разных известных людей и потом отказывались от переговоров с ними, впускали камеры НТВ и пытались выйти в эфир с мобильных телефонов заложников, когда те говорили с «внешним миром». Всё это может быть расценено только как стремление сделать так, чтобы теракт «висел» в медиасфере непрерывно, обрастая всё новой и новой информацией, нагнетая напряжение. На это наши СМИ купились с превеликой охотой, наперегонки, взасос выхватывая новую информацию из «Норд-Оста» и тут же зашвыривая «свежаки» и «эксклюзивы» в эфир и на страницы газет. Именно поэтому заложникам разрешено практически неограниченно звонить куда угодно; именно поэтому Мовсар Бараев согласился выпустить несколько человек за то, чтобы его интервью показали в эфире НТВ. Более того, выдвигаемые террористами требования, явным образом идиотские — это тоже не настоящие требования, а медиаповоды: главным их настоящим требованием является требование постоянного присутствия в СМИ.
Главный вывод из этого состоит в том, что телекамера — это не просто неизбежный элемент теракта, но и по существу главное его оружие, без которого он бессмыслен. Мовлади Удугов ещё в первую чеченскую зарекомендовал себя гениальным пиар-менеджером «сопротивления», при том, что все остальные «боевики», в отличие от Удугова реально воевавшие, выступали лишь инструментами пропаганды. Более того, он всегда отличался умением выхватывать новейшие тенденции «эпохи медиакратии» и пользоваться ими. Поэтому не случайно именно он первым вышел в эфир и сообщил о теракте, на что обратил внимание и Путин.
Всё это позволяет сделать некоторые важные выводы на будущее. Состояние войны с террором — перманентное, и такая акция, скорее всего, будет не последней. Телекартинка же является главным компонентом всего механизма теракта, и именно поэтому без адекватной ответной медиаполитики в этой войне не победить. Соответственно, совершенно необходимо, чтобы в таких ситуациях срабатывал некий конкретный контрмеханизм в СМИ, обеспечивающий синхронность и правильность действий медиа. Так, чтобы они не работали на цели террористов. И это не вопрос свободы слова, худшим проявлением которой стал в своё время теле-Будённовск, а институциональный вопрос безопасности общества. То есть — да, действительно экстренная цензура в рамках закона о СМИ.
Такая цензура не означает, что никакой информации кроме официальных пресс-релизов контртеррористического штаба не должно быть. Мир уже почти полтора года наблюдает такой странный феномен, как телеканал «Аль-Джазира». В то время, когда все американские и мировые СМИ строго следуют неписаному правилу не давать никакой «прямой речи» с «той» стороны, катарский телеканал получает неограниченное количество «эксклюзивов» и выдаёт их на-гора. И очевидно, что наличие такого инструмента выгодно на самом деле всем, и в первую очередь — самим американцам. Уже потому, что позволяет отследить какие-то новые тенденции в медиа-позиционировании «Аль-Каеды». Было бы правильно, если бы и у нас существовало какое-то медиа, официальной ролью которого был «прочеченский» официоз — «Кавказ-центр» в более доступной, чем интернет-сайт, форме вещания. Но нельзя допускать, чтобы «Кавказ-центром» во время терактов становились все СМИ страны, в том числе и государственные.
НТВ-шная истерика (сейчас, когда я пишу эти строки, идет очередная «Свобода слова» с Савиком Шустером) — омерзительна, буквально как в «лучшие» времена этого славного телеканала. Вам интересно, что думают по поводу ситуации с заложниками известные актёры кино, театра и балета? Вам хочется слышать депутатов от «Яблока», которые нам объясняют, что требование переговоров с Масхадовым — это требование всего общества? Вы ждёте, что скажут в эфир на страну родственники заложников? Вы сочувствуете ведущему новостей, которому не разрешили давать интервью с Бараевым? Я почти сочувствую, потому что понимаю, как сильно мог бы подняться рейтинг канала — это большая потеря для медиабизнеса.
Самое идеальное, конечно, чтобы работала не цензура, а самоцензура. Чтобы ведущему не по шее били в последний момент в прямом эфире, а сам он руководствовался здравым смыслом и пониманием своей роли в этом процессе. Что самое важное в такой ситуации — это не его журналистская свобода и полнота информационно-новостной картины, а минимизация эффекта теракта. Тем более что всегда есть опасность, что чрезвычайщина, раз появившись, понравится большим начальникам и станет всегдашней. Поэтому лучше, чтобы этот начальник был у каждого журналиста внутренним — как, собственно, говорится в обращении ветеранов «Альфы». Но надежд на это, увы, слишком мало.