Алексей Чадаев Наблюдения, замечания и предложения
Время обнимать и время уклоняться от объятий
Месяц назад, когда американцы триумфально входили в Багдад, в Москве «Единая Россия» митинговала в защиту хусейновского Ирака. Вчера, когда в Москву приезжал госсекретарь США Колин Пауэлл, Госдума с помпой ратифицировала российско-американский договор о вооружениях, а депутаты в ящике на все лады расхваливали американо-российское партнёрство и говорили о «прагматичном подходе» российского руководства.
Слово «прагматизм» сегодня – самая главная мантра применительно к США. Причём в устах тех, кто полгода профессионально рвал на себе рубахи, борясь с американской агрессией на Ближнем Востоке. Сейчас, когда Хусейна больше нет, когда выяснилось, что американцы готовы к торговле Ираком и приглашают к ней всех желающих, появилась масса желающих участвовать в этой торговле. Разменивать признание хусейновских долгов на содействие отмене санкций ООН, подтверждение иракских контрактов российских компаний – на гибкость в вопросах о квотах на добычу нефти, участие в восстановлении Ирака – на международную легитимацию нового багдадского режима и т.д. Торги идут бойкие, как в советском универмаге: покупателей много, а продавец один. Вопрос, как всегда, лишь в том, что же такое в этом универмаге на самом деле можно купить. И надо ли.
Американская торговля Ираком – это торговля награбленным. Придя в Ирак под знамёнами борьбы с оружием массового поражения, международным терроризмом и диктаторским режимом Хусейна, американцы не имеют никакого морального права на распродажу оккупированной ими страны и определение её будущего. Поэтому соглашаться на участие в этой торговле, тем более пытаться её провоцировать – значит не только признавать, что все ранее декларированные цели были дешёвыми пропагандистскими отмазками, но и самим уподобляться стервятникам. Это именно тот случай, когда лучше потерять «профит», но сберечь совесть.
Тот же договор об СНП, безусловно, надо было ратифицировать, но не сейчас, в качестве задатка Пауэллу, а тогда, когда он должен был проходить Думу перед войной с Ираком. Но думцы тогда не могли упустить случая отпиариться на предвоенном антиамериканизме. В итоге же был нанесён ущерб именно прагматическим интересам России: подтверждение незыблемости российско-американских договорённостей случилось не тогда, когда держать слово было труднее всего, а сейчас, когда это уже почти ничего не стоит.
К сожалению, в российской политической элите не нашлось никого, кто сумел бы встать на моральную позицию в вопросе об Ираке. Точнее, почти никого – если не считать Путина, отфутболившего попавшегося под руку Блэра тяжёлым казарменным юмором: «а не сидит ли Хусейн на ящике с бомбой?» С Блэром, конечно, так нельзя: может ведь и обидеться. Тем не менее, это по крайней мере позиция.
Национальные интересы и их важность никто никогда не отменял. Однако воспринимать их как сиюминутную ловлю бонусов и профитов – экономических либо политических – значит попросту не понимать смысла этих интересов. Национальный интерес в первую очередь заключается в том, чтобы знать, ради чего нужны все эти сиюминутные бонусы и профиты. Чистого прагматизма не бывает. Политический прагматизм всегда базируется на неких этических принципах и национальной стратегии. Когда таковые не работают, то получается освобождённый Багдад – царство мародёров, только не в масштабах отдельных людей, а в масштабах государств.
Предвоенная какофония антиамериканской истерики, фарсовым апогеем которой стали матюки Жириновского («ты, б…, Джордж, б…»), с самого начала вызывала удивление: за внешним морализмом по поводу «маленького, но гордого иракского народа» скрывалась всё та же чеканно-безответственная формула товарища Троцкого: «ни мира, ни войны, а армию распустить». Но последовавший за ней всеобщий приступ прагматизма, как минимум, не менее удивителен. Словно бы у людей выдернули одну матрицу и заменили другой. Но, по сути, ответственный политик тем и отличается от политика обычного, что не столько реагирует на внешние раздражители, сколько реализует свои принципы. По нынешним временам это, увы, редкая роскошь.
