Алексей Чадаев Наблюдения, замечания и предложения
Реформы-то у нас известно как делают. Сперва в телевизоре появляется самый большой начальник, и прямо оттуда сообщает начальникам маленьким: так и так, с завтрашнего дня мы начинаем строить самолет, и я не я буду, если он не взлетит. Правда, что такое самолет и как он должен летать, большой начальник не объясняет (не царское это дело, объяснять-то), предоставляя маленьким начальникам догадываться об этом самим.
И вот сидит маленький начальник, чешет складку на затылке и думает. «Значит так. Строим самолет. До вчерашнего дня строили паровоз. Паровоз, правда, едет, а самолет должен лететь. Но по сути ведь и то и другое — это же движение вперед, так? Значит, самолет — это тот же самый паровоз, но с крыльями. Ага, теперь понятно…»
Ну и начинают строить. Ко времени «Ч» стоит на взлетной полосе крылатый паровоз: новенький, блестящий, сверкающий сталью и алюминием. Кидают в топку уголь, разводят пары, дают гудок, сажают в кабину машиниста-ударника с пятидесятилетним стажем… не взлетает. Оказия. Не сносить теперь головы…
Но маленький начальник — он потому и усидел на своем месте еще с брежневских времен, что хитер и сообразителен. Почесав еще раз складку, он понимает, что спрашивать с него будут не за то, летит или не летит. А за то, доставлен ли груз из точки А в точку Б. А уж по земле ли, по воздуху — дело десятое.
И вот убирают новый паровоз со взлетной полосы и ставят его на рельсы. Снова пар, снова гудок — ура, тронулся! Едет! Нет, не едет… проехал два метра и встал: оказывается, крылья за столбы задевают.
Столбы спиливать нельзя: на них важные указатели висят. Да и валить каждый столб на всем пути — себе дороже выйдет. Гораздо проще отпилить у паровоза крылья — благо, и так понятно, что взлететь он уже не взлетит, а поехать еще все-таки может. Но вот беда: делали-то их прочно, крепко, по царскому слову. А болгарка, как на грех, сломалась. В итоге кое-как отпиливают дуговой сваркой, оставляя по бокам рваные швы и сталактиты расплавленного металла.
И едет паровоз по стареньким рельсам, как ехал, сверкая стремительно ржавеющими обрубками крыльев — чистое небо, экономия керосина, все даже и к лучшему. А что медленно — ну так не все ж сразу…
К чему вся эта байка? А вот в позапрошлом году строило начальство партию власти, чтоб получить в Думе большинство. Построило, получило: наш паровоз вперед летит, снося с путей зазевавшихся специальным устройством, которое на железнодорожном жаргоне именуется «скотоотбойником». Однако не прошло и года, как выяснилось, что паровоз, оказывается, умеет ездить только по рельсам, да вдобавок еще и слишком медленно. То есть — «управляемый» парламент может только штамповать решения, но вырабатывать их он попросту не в состоянии. Потому что решения вырабатываются только в случае, когда присутствует конфликт интересов, различие позиций, идеологический спор… а когда все со всеми заранее во всем согласны, среда тухнет и ничего не получается. Да и снаружи выглядит непрезентабельно: получается, как будто у нас никакой демократии нет. А она ведь есть, правда?
Вот и решило начальство учредить демократию — да не где-нибудь, а в собственной партии. Долго готовилось решение, большой крови стоило его инициаторам. Опытные люди в Кремле стояли стеной: ведь если мы разрешим им друг друга ругать, у народа ж шизофрения начнется — как так, эти за Путина и те за Путина, а друг с другом ни в чем не согласные? И никак ведь им не объяснишь, что «за Путина» и есть то единственное, в чем они друг с другом согласны без вариантов — а больше, действительно, ни в чем.
Но давление общественного мнения — штука серьезная, с ней просто так не поспоришь. Когда уже депутатов от «ЕР» стали открыто называть «андроидами» даже самые верноподданные люди, начальство сдалось. И приняло стратегическое решение — да будут крылья. И пусть они друг друга ругают, пусть спорят по любым вопросам — надо ведь, чтобы была политика, в конце концов!
А политики не получилось. Правы были опытные люди: ни к чему, кроме смущения в головах, попытка вырастить крылья не ведет. Либо партия раскалывается — и тогда повторяется 99-й год с двумя «партиями начальства», дерущимися за гербовый плакат «деньги нести сюда», либо, если «крылья». споря друг с другом, остаются в одной партии, народ воспринимает все это как обман и манипуляцию — и тогда опять же теряется доверие избирателей.
То есть можно, конечно, понять искреннее желание вернуть людям пространство публичной политики, свернутое в результате событий 2003 года. Понятно и то, почему это делается изнутри «партии власти»: государство обязано думать о защищенности политического процесса от слома кем-либо из игроков — а никого, кроме «своих», контролировать оно не умеет. Но на самом деле попытка учредить «правильный» право-левый парламент внутри «путинского большинства» есть не что иное, как расписка в бессилии учредить такой парламент в более широких рамках государства. Мы оказались не в состоянии обустроить политический процесс таким образом, чтобы получающийся в его итоге парламент самостоятельно вырабатывал и принимал исполнимые государственные решения (а не занимался бессмысленной и беспощадной борьбой с исполнительной властью, как все предыдущие) — и потому вместо него вынуждены устраивать цирк, назначая одних андроидов «правыми», а других — «левыми», и заставляя их плясать под дудочку.
Собственно, если где-то и есть формула поражения идеологии «управляемой демократии», то это она. Да: нелояльные партии (как правые, так и левые) были виртуальны, продажны, некомпетентны, неконструктивны и т.п.; да, большую часть их лидеров и спонсоров на пушечный выстрел нельзя подпускать к публичной политике; да, процесс, как он шел сам по себе, выглядел скорее как сворачивание демократии, нежели как ее развитие. Все это правда идеологов «реакции», и с ней нельзя не согласиться. Но одно дело — утвердить «слово и дело государево», ограничив запретную зону власти (политика декабря 1993 года), и совсем другое — объявить этой зоной все пространство политики, не оставляя политическим активистам другого выбора, кроме как идти в коллежские регистраторы по «правому» или «левому» ведомству.
Правящая партия (я не про ЕР, а про «партию Путина») не покрывает, да и не может покрыть собой весь политический спектр, и не может Путин в его нынешнем виде стать базой всеобщей политической консолидации. Три года назад вполне еще мог; просто потому, что был непонятен, загадочен, расплывчат и всеобъемлющ. Сегодня же, когда Путин прост, однозначен и неинтересен — «партия Путина» может быть только «одной из»; а двух «партий Путина» и вовсе быть не может. Отсюда всеобщая ирония над демиургами Старой площади, которые с вивисекторским садизмом отращивают крылья государственному медведю.
У «Единой России» нет никакого другого выбора, кроме как либо развалиться, либо стать полноценной политической партией с внятной и отчетливо артикулированной идеологией. Время «центризма» кончилось: политический спектр на глазах поляризуется, и будет поляризовываться дальше. Попытка удержать «центральную» позицию посредством создания «крыльев» в этой ситуации — верный путь к расколу пропрезидентского большинства.
Да, всем почему-то очень хочется как-то воссоздать «нормальных правых». Понятно, почему: если все в спектре «народные» и никого «антинародного» — государство разваливается. Собственно, фантомные боли системы по утраченному ей «политическому гайдаризму» и есть главный сюжет этого политического цикла. Однако до сих пор все проекты восстановления этого — как выяснилось, необходимого — элемента ее структуры оказались неудачными. Видимо, тот, у кого это все-таки получится, и станет триумфатором парламентской кампании-2007.
Но вряд ли для решения этой задачи у плескачевско-плигинского «правого крыла Единой России» хватит «субъектности». Нет, не то чтобы слабы… просто начальство не позволит.
