Десять слов о городе

Модой сезона стали разговоры о строительстве городов будущего. Но есть один инженерный закон: чтобы строить очень высокие здания, надо закладывать очень глубокий фундамент. Поэтому для того, чтобы будущие города действительно получились городами будущего, стоит подумать о смысле города как такового, месте самой идеи города в культуре.

Предлагаемые читателю ниже десять пунктов не претендуют на какие-то откровения — это лишь свод блокнотных выписок из давно известных первоисточников, с размышлениями по их поводу. Я делал эти выписки, готовясь к поездке в Шанхай на World Expo 2010, которая в этом году как раз посвящена теме «город будущего». Просто для того, чтобы «калибровать глаз».

1. На бытовом уровне считается, что вначале была «деревня», потом появился город. Исторически же — наоборот: вначале — город, потом — деревня. Первыми в истории человечества появились именно города — согласно археологии, это произошло около 8000 лет назад в Восточном Средиземноморье.

В каком смысле — города? Как коллективные поселения, огороженные защитной стеной. В те времена никакому человеческому сообществу нельзя было постоянно открыто жить на одном месте, не выстроив эту самую стену для защиты своего поселения.

Но эта же стена одновременно создала и границу, выделив внутри себя особое, уникальное пространство города. Отличное – на фундаментальном уровне человеческого восприятия – от остальной окружающей земли. То самое пространство, в котором возникли все ключевые институты цивилизации. По неумолимой логике, появиться они могли там и только там, внутри городской черты.

Ключ часто дает язык. Скажем, слово «закон» буквально восходит к «за коном» – за чертой. То есть — особые правила, действующие только внутри стен; но зато на всем этом пространстве одинаково. Поскольку вне стен правила другие (точнее сказать, их нет), стены служат силовой гарантией этой особости.

2. Город — точка силы, деревня — точка слабости. Деревня стремится вписаться в ландшафт, не отличаться от него, быть максимально незаметной на его фоне, раствориться в нем. Город, напротив, всегда преодолевает окружающий естественный ландшафт. Становится его новой доминантой, новой точкой отсчета. Деревня — это способ жить естественно, в гармонии со средой; город же — форма искусственной, или, иначе говоря, культурной жизни. То есть жизни в собственной, особой, специально создаваемой среде.

Силовой аспект — главный в различении города и деревни. Поскольку правила — вещь универсальная, они всегда противоречат чьим-то интересам. А значит, выполняться будут всеми лишь тогда, когда существует господствующая сила, способная их гарантировать – в противовес любой частной воле.

Жить в пространстве, где есть правила, выгоднее, чем там, где их нет; поэтому уровень богатства внутри черты будет больше, чем вне нее. Но угрозы безопасности, как мы знаем из теории, всегда растут пропорционально уровню благосостояния. А значит, растут и издержки на безопасность. Городские стены экономят издержки по защите богатства от угроз извне. Закон — от угроз изнутри. Но там, где нет стен, нет и закона; где нет закона, нет способа защитить блага; а значит, невозможно их накопление — и, следовательно, невозможна концентрация излишков на развитии. Именно поэтому мы прямо выводим цивилизацию из civis’a: прогресс как таковой возможен только в пространстве города.

3. Город порождает деревню из себя. Становясь сильным и богатым, он присваивает окружающее его при-городное пространство, упорядочивает и защищает его. Тем самым он дает возможность существования в этом пространстве постоянных поселений, которые могли бы экономить на безопасности, т.е. не строить вокруг себя стен, а вместо этого делегировать силовой аспект городу. Так возникает деревня как стационарный населенный пункт.

С появлением в ней храма, а значит — создаваемого им сообщества, прихода, деревня превращается в село. Уже не точку на карте с несколькими жилищами, а самостоятельную социальную единицу. Но тоже зависимую от города, поскольку именно город дает селу правила (распространяя туда закон) и их силовые гарантии. Вслед за храмом в село приходят и более современные городские институты — школы, больницы, бюрократические и силовые учреждения; но все это — функционал вынесенной за пределы городских стен колонии.

По мере удаления от города, слабеет его влияние — соответственно, и сел/деревень становится меньше, а сами они — беднее и менее населены. Экономическая жизнь деревни во всем, кроме продовольствия, завязана на город; в то время как сейчас, в эпоху «пищепрома», продовольственную зависимость от территорий город минимизировал.

4. Город всегда устремлен в вертикаль. Вавилонская башня — базовая метафора города-как-такового. Причина – не только в принципиальной ограниченности «пространства внутри стены», заставляющей громоздить этажи один на другой. Вертикальная доминанта важна еще и как образ силы, преодоления земного, движения вверх.

5. Город стоит на перекрестке путей — сухопутных, водных, воздушных — любых. Он всегда играет роль коммуникативного узла, центра сходящихся к нему векторов. Город стремится превратить себя в пространство обмена, стать местом транзакций — отсюда ключевым аспектом городской жизни становится торговля, рынок. Успех города — это успех удачно занятой и защищенной позиции в узле коммуникаций. То есть максимальной открытости при максимальной же защищенности.

6. Город концентрирует ресурсы. Сила всегда достигается концентрацией — это верно для людей, идей, капиталов, вообще любого ресурса. Сама ограниченность и привилегированность пространства за чертой подталкивает к тому, чтобы добиваться максимальной концентрации на этом пространстве.

7. Город создает мастеров. В деревне человек вынужден владеть массой различных умений, но всеми ими он владеет лишь по чуть-чуть, и потому ни на одном не может остановиться. Город же создает возможность специализации. Блага городской жизни позволяют сконцентрироваться на чем-то одном, и в этом одном достигать совершенства. Чем меньше сил и времени человек тратит на тот труд, который не имеет отношения к профессии, тем больших высот он в этой профессии может достичь.

8. Город — это свобода. Человек может стать свободным лишь тогда, когда у него появляется возможность – и время — для невынужденных действий. Одинокий охотник в лесу, чья жизнь подчинена неумолимой логике ежечасной борьбы за выживание, не обладает свободой. Как не обладает ею и деревенский житель, обремененный необходимостью тратить все время и силы на низкопродуктивный труд. Горожанин может обеспечить свое благополучие посредством профессионального труда – а значит, иметь время и ресурсы для досуга. То есть для действий, не подчиненных железной необходимости, а направляемых собственной волей.

Именно в пространстве полиса – и более нигде — только и может возникнуть политика, как поле для выработки и реализации решений власти. Вне пространства закона вполне возможна власть, но нет и не может возникнуть политика. Политика может быть более или менее свободной, в нее может быть вовлечено большее или меньшее количество горожан (буржуа, бюргеров, граждан — это все один и тот же корень); это уже вопрос пропорций; но саму возможность для нее создает и удерживает только город.

9. Город производит новое. Свобода действия тесно связана со свободой мысли: приучившись действовать по собственной воле, легче и мысль освобождать от шаблонов. Мир деревни подчинен ритму календаря, круговороту вещей в природе – то есть помещает человека в реальность, где ничто новое невозможно просто в силу природы вещей. Городское пространство устроено ровно наоборот: наиболее востребованным типом коммуникации в нем являются новости.

От новостей – к инновациям: в пространстве города ценностью становится то, чего не было прежде — уже только в силу своей новизны. И лишь потом, когда свежесть новизны утрачивается, становится возможным понять, жизнеспособна оказалась новинка или нет. Но любовь к новому дает ей для этого необходимую фору.

10. Город производит уникальное. Качество, мастерство, свобода, новизна — тот коктейль, из которого только и могут возникать вещи, которых нет нигде в мире. При этом город всегда конкурирует с другими городами. И это не «прямая» конкуренция из учебника экономики, когда два продавца стоят рядом и продают один и тот же товар, регулируя лишь цену. Города отстоят друг от друга на значительном расстоянии, и каждый из них претендует на то, чтобы, в каком-то смысле, быть центром мира для тех, кто в нем живет.

Уникальное, единственное-в-мире — главный «вещдок» в пользу тезиса о том, что именно твой город имеет право считаться таким центром. Столь любимое у нас понятие «столичности» — всего лишь доступный массам эвфемизм идеи уникальности, идущий из монархических времен: действительно, престол, «трон» для властителя может быть только один.

Но бороться за «престол» у себя — далеко не единственный в наше время способ борьбы за право считаться единственными в мире. Сегодня время изобретать новые формы центрирования мира вокруг своего города. Иные, чем в эпоху монархий.

***

Построить город будущего — значит, создать такой город, которому для того, чтобы быть центром мира, совсем не обязательно быть центром власти.

Как это возможно?

Источник: http://publications.ru/columns/Blog-realista/Desyat-slov-o-gorode